"Я устал от такой жизни": правнук Иосифа Сталина молит о помощи
Инвалид с детства Селим Бенсаад, внук сына Сталина Якова Джугашвили, впервые решил рассказать о своей трагедии.
Художник Селим Бенсаад живёт в 15 минутах ходьбы от Кремля. Квартира в самом центре столицы досталась потомку генералиссимуса по наследству, а теперь он воюет из-за дорогой недвижимости с собственным отцом, Хосином Бенсаадом, который сыну не разрешает даже вскипятить чай.
После смерти мамы, Галины Яковлевны Джугашвили (дочери Якова Джугашвили, погибшего в годы Великой Отечественной сына Иосифа Сталина), инвалид Селим оказался один на один с огромными жизненными трудностями, о которых рассказывает впервые:
— Я устал от такой жизни, живу в жутких условиях, — рассказывает Селим Хосинович. — Мой отец не разрешает пользоваться мне и моей жене Наташе электрическим чайником, мы не можем сделать ремонт и даже пригласить к себе гостей. С отцом мы заключили мировое соглашение, согласно которому не имеем права впускать в квартиру посторонних. Но есть нечистоплотные люди, которые, ссылаясь на моё имя, пытаются рассказывать прессе неправду о моей жизни. Поэтому вокруг меня много вранья. А настоящая правда в том, что у меня всё в квартире отваливается, трубы проржавели насквозь.
Мне много помогает моя любимая жена Наташа , с которой мы поженились 4 сентября 2004 года, но она такая же слабослышащая, как и я. Сейчас я впервые сам рассказываю о себе.
— Селим, ваша мама Галина Яковлевна всю жизнь положила на то, чтобы доказать, что её отец, сын Иосифа Сталина Яков Джугашвили, никогда не был в плену. Что вам известно о вашем деде?
— Я знаю, что Яков Джугашвили не был пленным. Я сходил в РГВА (Российский государственный военно-исторический архив), посмотрел некоторые документы, которые касаются моего дедушки. Моя мама, которую близкие называли ласково Гулей, никогда здесь не была, а жаль...
Ещё мне удалось посмотреть в этом архиве акварели Гитлера из бункера. Акварели диктатора неплохие. Сюжеты на пейзажах интересные. Такую мазню я рисую за полчаса. Но здесь я задумался о том, что если бы учитель по рисованию не ругал Адольфа, он бы стал художником, а не убийцей.
— А вы сейчас занимаетесь творчеством?
— Нет. Я очень плохо вижу из-за наследственного заболевания — оно перешло мне от отца. До пяти лет я хорошо видел, но потом зрение стало ухудшаться, меня водили по врачам, но те только руками разводили. Доктора прописывали мне лишь витамины и запрещали смотреть телевизор. На один глаз я вообще не вижу, на второй глаз вижу, но близорукость развилась. Зрение для художника — это всё, а я стал ещё и дальтоником. То есть цветные картинки без подписи, белый и красный мне уже рисовать сложно. Понятно, что небо голубое, трава зелёная, а оттенки я уже создавать не могу.
У меня есть «синяя» картина «Титаник» — я её нарисовал за три дня. Раньше, когда была жива мама, она мне помогала, пристраивала мои работы. Например, для автомобильного издания я рисовал машины. Я знаю любимые машины прадедушки Сталина и знаю любимый автомобиль моего дедушки Якова Джугашвили, который он купил перед тем, как его отправили на фронт.
— Ваш отец признавался: мол, не знал, что берёт в жёны внучку самого Сталина!
— Думаю, лукавит, ведь разрешение на свадьбу давал сам Юрий Владимирович Андропов, председатель КГБ СССР. Обычные граждане к Андропову за разрешением не обращались. Отец не мог не знать, что мама — внучка Иосифа Сталина.
Родился я вне брака. При рождении получил имя Иосиф Джугашвили. Мама меня назвала в честь своего деда, крестили тоже Иосифом. Отцу — он был алжирцем, и звали его Хосин — не нравилось моё имя, и он дал мне другое — арабское, Селим. Но в свидетельстве о рождении я так и остался Иосифом. Скоро поменяю имя и в паспорте. Уверен, тогда у меня всё станет хорошо.
Родители поженились в 1974 году, на свадьбе было много алжирцев, мама была в тёмном, папа был в костюме, мы ехали на «Волге» в ЗАГС рядом с метро «Красные ворота» — он до сих пор существует.
Андропов предложил отцу два варианта: либо тот уезжает в Алжир и забывает о нас навсегда, либо у него будет разрешение приезжать к нам два раза в год на две недели. В итоге отцу разрешали бывать в феврале и один месяц в августе. Так он и ездил в СССР. Мама бывала у него в Алжире, но я оставался в Москве. Меня держали заложником, чтобы Гуля [дочь Якова Джугашвили] не осталась за границей.
Отец привозил иностранные шмотки, но счастья в семье не было. Он был всегда жесток, поскольку умел порабощать женщин.
— На надгробном памятнике Галине Яковлевне есть надпись «От любимого мужа». Почему Хосин вас не учёл?
— О смерти мамы я узнал из газет — Хосин мне не сообщил об этом. За несколько месяцев до её ухода я с мамой поругался, уехал к жене в Рязань — моя любимая Наташа оттуда родом.
Правда, мама незадолго до смерти пришла ко мне во сне. Я даже помню, в каком она была халате. Это видение было 25 августа 2007 года. 27-го мамы не стало, а 29-го числа ее кремировали и похоронили.
Половину затрат на похороны взяла на себя Тинатин, подруга Гули. Муж не смог оплатить похороны жены, он к этому и не стремился.
За пару дней до ухода моей мамы было составлено завещание. Она тяжело болела, и ей кололи сильнодействующие препараты. Мама была как во сне. Вопрос, можно ли в таком состоянии заставлять человека подписывать серьёзные документы. Вы понимаете, о чём я говорю?
— Но вы вполне можете оспорить завещание.
— Дело в том, что мы даже приватизацией не занимались, а всё это делал Хосин. Квартира была разделена на три доли. Но мне не разрешали даже прописать там мою жену. Продавать и делить я её ни за что не собираюсь. Сталин подарил её моей бабушке по маминой линии Юлии Мельцер и велел, чтобы она передавалась по наследству роду Джугашвили.
У меня большие проблемы со слухом, и пока у меня не появился доверенный человек, были большие трудности в общении с людьми. Я ходил в обычную школу, а не в школу глухонемых, поэтому не умею читать по губам. Родители, наверное, не хотели соглашаться с тем, что я слабослышащий...
Папа учил меня математике, в которой я полный ноль. Мне нанимали трёх учителей, папа меня ругал и даже бил. Теперь боюсь, что он меня вообще убьёт, поэтому хочу составить завещание на Лану Паршину, которая с трепетом относится к роду Сталиных — Джугашвили, она первой взяла интервью у моей прабабушки — Светланы Аллилуевой. Но сейчас Лана начала общаться с моим отцом, не понимаю почему... Он задурил ей голову.
Я свою квартиру завещаю жене Наташе, а картины — Лане Паршиной: пусть хоть после смерти меня прославит, — заключает правнук Иосифа Сталина Селим Бенсаад.
