"Причем здесь кандидаты": журналист Шапран не подтвердила версию обвинения по делу Хорошавина и Лескина
В городском суде Южно-Сахалинска, где рассматривается связанное с выборами в гордуму дело экс-губернатора Александра Хорошавина и бывшего вице-мэра областного центра Алексея Лескина, допросили очередного свидетеля. Им стала Ника Шапран, которую весной 2014 года пригласили на Сахалин поработать журналистом в приложении к газете "Южно-Сахалинск сегодня". Это приложение называлось "Город как на ладони" и было создано "для узнаваемости Надсадина". Допрос состоялся при помощи видеоконференцсвязи с судом Новосибирской области, где находилась Шапран.
Муж Ники Виталий Шапран (умер полтора года назад) знал политтехнолога Дмитрия Шипило, благодаря этому знакомству семейная пара оказалась на Сахалине. Сначала приехал муж, потом жена.
Один из первых вопросов от прокурора во время судебного заседания был такой — за чей счет и как происходило финансирование газеты.
— Я откуда знаю, я не знаю, я работала журналистом по договору от газеты и получала деньги, — ответила Ника Шапран.
Она сообщила, что просто готовила разные материалы для публикаций, они были посвящены благоустройству, культурным событиям, историческим памятникам, ветеранам, в общем, "не только про администрацию, но и про обычных людей". Кто имел отношение к созданию приложения, Шапран не знает, как не знает и того, кто являлся непосредственным руководителем Шипило. С избирательным штабом свидетельница, по ее словам, не контактировала, с кандидатами в депутаты не общалась, даже не знала, кто они.
— Кому подчинялся избирательный штаб? — спросил прокурор.
— Если я не знаю про него, то и не знаю, кому он подчинялся, — ответила Ника Шапран.
Далее она сообщила, что с Алексеем Лескиным познакомилась, когда работала в агентстве по развитию Южно-Сахалинска. Она оформляла сайт "Город как на ладони" и его нужно было перевести с управления делами администрации областного центра на газету, нужно было подписывать документы, Шапран ходила в приемную мэрии и Лескин ставил подписи.
На вопрос, были ли разработаны под эгидой газеты такие общегородские проекты, как ассоциация собственников жилья, общественный совет Южно-Сахалинска, Шапран ответила, что все это работало уже на момент ее приезда, было создано под эгидой администрации, а не газеты, а она просто писала об этом, как любой другой журналист, поскольку это связано с социалкой.
— Общественный совет создается для связи с населением, и там очень общественно значимые такие, важные вопросы рассматривались. Там собиралось по тридцать-сорок человек и от администрации, и от общественников, которые участвовали по поводу транспортных проблем, и еще какие-то были, там много было вопросов, они были все сделаны в рамках выработки стратегии развития Южно-Сахалинска — 2020.
Шапран рассказала, что редактором приложения был ее муж, рабочие моменты согласовывались с Сергеем Таракановым, который был редактором "Южно-Сахалинск сегодня", но на планерках касательно приложения к газете присутствовал не всегда.
К допросу приступила защита.
— Ника Алексеевна, прозвучал вопрос гособвинения о том, предлагал ли вам Шипило работать в газете для освещения подготовки выборов мэра Южно-Сахалинска и депутатов гордумы, вы ответили, что да. То есть из вашего ответа следует, что газета занималась освещением подготовки выборов в мэры и гордуму, я правильно понял ваш ответ?
— Насколько я знаю, "Южно-Сахалинск сегодня" был аккредитован для этих целей. Я не освещала эту деятельность, я не знаю, я работала, просто освещала городскую жизнь. Может, кто-то освещал, я представления не имею, я отвечаю только за свое, — сказала Шапран.
— На вопрос гособвинения вы указали "мне говорили писать об этом". Кто вам говорил, о чем писать, кто определял повестку?
— Я уже говорила, у нас были планерки раз в неделю, на них присутствовал редактор газеты Тараканов и мой муж, редактор вот этого приложения, и журналисты, которые были в газете в "Южно-Сахалинск сегодня" и в приложении. Газета продумывалась, кто о чем будет писать, поэтому мы согласовывали темы.
Прокуратура заявила ходатайство об оглашении ранее данных показаний с учетом выявленных противоречий. Защита была против, но суд поддержал сторону обвинения. Прозвучали сведения из тома №36 уголовного дела. Свидетельница сказала, что мало что помнит, прошло шесть лет. Изначально она давала показания вместе со своим мужем и он корректировал ее ответы, подсказывал ей, потому что как редактор владел более полной информацией.
— Мы писали все вместе, потом этот парень записал, ну примерно, плюс-минус, расписались. Кто говорил, я или он, мы все писали общие наши показания. Я думала, что общие показания даем, — сказала Шапран, добавив, что с составленным протоколом они по окончании допроса ознакомились бегло, потому что нужно было скорее освободить помещение. В основном читал ее муж, она ему доверяла. Шапран, насколько она помнит, вообще думала, что составляется общий протокол, на что суд заметил, что такого быть не может.
По этому вопросу высказался Александр Хорошавин. Он считает, что протоколы допроса Шапран, как и свидетеля Метелева (политтехнолог) на стадии следствия не несут точных сведений, так как в них масса оговорок типа "со слов моего супруга" (в случае с Шапран), "по моему мнению", "насколько мне известно", "вероятнее всего" и т. п. Ссылаться на эти протоколы нет смысла.
Лескин сказал, что в показаниях оперативным сотрудником записано, что политтехнологи подходили к мужу Шапран, чтобы договориться о публикации про кандидатов в депутаты, и в последующем он принимал решение о возможности создания статей и их публикации в газете. Кто-то давал Виталию Шапрану указания по этому поводу? На этот вопрос свидетельница ответить не смогла: сама она не знает, а мужа уже не спросить.
— Супруг вам говорил о том, что я, Лескин Алексей Иванович, давал указание о том, чтобы включать в статьи о кандидатах в депутаты? — спросил подсудимый.
— Я не знаю, — ответила Шапран.
— Или кто-то давал указание, ссылаясь на мое имя?
— Нет, насколько я понимаю. Я знаю, мой муж Виталий с вами не общался, он все время общался с Шипило. Все это делалось только через Шипило. Если даже и что-то было, то со слов Шипило.
Отвечая на уточняющие вопросы Лескина, свидетельница рассказала, что даже если она и ее коллеги писали о ком-то и он был кандидатом, они не указывали этот факт, что предвыборной агитации не было, а была обычная отработка новостной повестки, освещение картины дня, актуальных вопросов, "причем здесь кандидаты вообще", "причем здесь избирательная кампания, там не было никакой избирательной кампании".
В 2015 году Ника Шапран снова приехала на Сахалин, чтобы поработать здесь. Лескин спросил ее, имела ли продолжение стратегия-2020, реализовывалась ли она как-то. Свидетельница ответила — да, бюджет Южно-Сахалинска формировался на ее основе, но Шапран уже занималась другими проектами и знает об этом лишь в общих чертах.
В финале допроса снова вернулись к первоначальным показаниям Ники Шапран и ее мужа. Защита высказала мнение, что суд предрешил свои выводы о достоверности протокола допроса. У защиты сложилось впечатление о понуждении свидетельницы дать иные показания, нежели те, которые она дала ранее, и все это со сслылкой на совместность изначального допроса.
Супруги Шапран были допрошены оперуполномоченным УЭБиПК УМВД России по СО И. Н. Дудко 28 октября 2016 года, причем протоколы допросов идентичны и совпадают вплоть до запятых. Как считает сторона защиты, если оценивать лингвистику Ники Шапран (то, как она говорила на допросе в суде и на допросе ранее), станет понятно, что она даже не владеет такими лингвистическими оборотами, которые употребляются в протоколе допроса от 2016 года.
Подводя итог, можно сказать, что Шапран не подтвердила версию обвинения о том, что Лескин, будучи вице-мэром и "действуя в интересах возглавляемой Хорошавиным А. В. организованной группы в рамках общего плана преступной деятельности, направленного на получение взяток", использовал ресурс газеты и ее приложения, чтобы формировать в период агитации положительное отношение к кандидатам в депутаты.
