На виражах времени, или Легендарный Павел Леонов с другой стороны
Конечно, можно было взять эту книгу в библиотеке в более презентабельном виде, но подумалось, что снятая с личной книжной полки, с обложкой, которую одна очень юная собакенция решила попробовать на зуб, она имеет особый исторический аромат. Тем более что и сама книга весьма необычная и кое у кого вызовет, что называется, "разрыв шаблона".
Дело в том, что немалая ее часть посвящена легендарному первому секретарю обкома КПСС Павлу Артемовичу Леонову, с которым сейчас связывают "золотой век" развития Сахалина и Курил, и которого признают наилучшим руководителем всех времен и народов (островных, естественно).
Как пишет автор "На виражах времени" Николай Григорьевич Смирнов (1931-2019), "Леонов проработал в области 18 лет, из них 17 лет мне довелось работать рядом с ним, в том числе 8 в должности секретаря обкома КПСС".
И тут вроде бы должен последовать панегирик и тому времени, и его руководителю. Но нет. И скорее даже наоборот: "За это время совместно приходилось решать массу различных вопросов, вместе обедать, встречать праздники и дни рожденья, проводить выходные. Поэтому мне очень знаком непростой характер этого человека, его сильные и слабые стороны, стиль работы".
Но сначала об авторе. Кавалер четырех трудовых орденов, персональный пенсионер республиканского значения, почетный гражданин Сахалинской области. В 1965‑1976 годы — заведующий промышленно-транспортным отделом обкома КПСС, в 1976‑1980 — секретарь, в 1980‑1987 годы — второй секретарь обкома. Делегат ряда съездов КПСС, избирался депутатом Верховного Совета РСФСР, неоднократно — депутатом Сахалинского областного и Южно-Сахалинского городского советов депутатов.
Типичный чинуша-партаппаратчик, скажет кто-то из молодых. Однако, не спешите. Во-первых, вспомним, что обком в те времена, и был, по сути, правительством области, а первый секретарь — его главой. А, во-вторых, Смирнов был, можно сказать, его "правой рукой" по основным экономическим вопросам. Например, в должности секретаря в его ведении было все, за исключением рыбной, легкой и пищевой промышленности и сельского хозяйства. То есть, нефть, газ, в том числе и шельф, уголь, дороги, паромная переправа, стройки и т. д.
Да и напомним, партаппаратчиками тогда не рождались — практически каждый проходил суровую школу жизни.
"В 1946 году я окончил 7 классов Титевской неполной средней школы и поступил в Тульский железнодорожный техникум, но учиться в нем не смог, т. к. было очень голодно". Вернулся в село, где было чуть сытнее, и продолжил учиться в школе райцентра — 10 километров пешком туда и обратно тогда не было для школьников расстоянием. Потом Брянский лесохозяйственный институт, который окончил в 1954 году.
Поначалу решил распределиться в Хабаровск, но тут в комнату общежития зашел Евгений Лебков, окончивший институт тремя годами ранее, впоследствии известный сахалинский романтик леса, член Союза писателей СССР (в Приморье до сих пор существует литературная премия его имени), и рассказал, что есть такой Сахалин.
А далее долгая и сложная дорога с молодой женой (поспешил расписаться со знакомой — а вдруг на Сахалине девушек нет? — и на всю жизнь). В поезде — зека, в море — шторм, и вот он, Сахалин.
"Мне предложили должность лесничего Арги-Пагинского лесничества Кировского лесхоза. Мне было все равно куда ехать, так как я не представлял, где находится тот или иной лесхоз или район".
От Победино, где заканчивалась железная дорога, в кузове попутного грузовичка — тогда только так и ездил народ — на север. Повезло. Водитель добросил до самой конторы лесхоза в Тымовском. "Сторож открыл директорский кабинет, и мы, расстелив на полу матрас (его везли с собой, и спали, в том числе на палубе парохода), расположились на отдых".
В Арги-Паги квартиру дали сразу, но "электрический свет отсутствовал. На протяжении ряда лет сосед-лесник держал в ней кур... В леспромхозе нам выдали солдатскую односпальную металлическую кровать... Сон наступил быстро. Но не прошло и часа, как мы, словно ужаленные, подскочили, и зажгли свечу. Представилась ужасная картина: вся кровать, простынь, одеяло, подушки были усыпаны клопами... они пикировали с потолка, чтобы пить нашу молодую кровь... Наряду с клопами нас всю ночь доставали крысы... Но отчаянья никакого не было, я вырос в крестьянской семье, все пришлось пережить, и холод, и голод".
На следующий день началась работа. Сразу же выяснилось, что в лесничестве нет ни одной копны сена для единственной лошади. Но тут были объективные обстоятельства, стояла засуха, как, например, сейчас, и два месяца люди бились с пожарами, а когда вышли из тайги, расслабились, тем более что спирт ("сахалинский коньяк", ибо разливался из ржавых бочек) продавался везде. А так, да, "кроме коня Васьки, другого имущества в лесничестве нет, контора отсутствует". Впрочем, директор леспромхоза пообещал выделить канцелярский стол — после соответствующей оплаты.
И пошла лесная жизнь. Отвод лесосек, контроль за лесозаготовителями, борьба с пожарами, лесопосадки.
Уже не раз на нашей полке стояли книги о шахтерах, о рождении и исчезновении шахтерских поселков. А теперь вот о лесных делах второй половины 50-х годов.
"У нас не было ни зимней одежды, ни обуви. Зарплата, которую я должен был получить за сентябрь, — 1200 рублей, — позволяла покрывать затраты только на питание и мелкие покупки. До этого я как-то не задумывался о материальной стороне жизни, поглощенный нахлынувшими делами. С трудоустройством жены тоже не получалось (машинист башенных кранов). На семейном совете решили, что ей надо учиться и получать специальность, востребованную в сахалинских условиях" (Тамара Смирнова потом всю жизнь работала учителем обслуживающего труда).
Но уже в апреле 1955 года Смирнову поступило предложение занять должность старшего инженера лесхоза. Текучка кадров (в том числе и из-за пьянства) была крайне велика. Семья перебралась в "столицу" — Тымовское. В декабре 1956 года — опять же не по своей воле — 24-летний Николай стал директором лесхоза, территория которого была от Ныша до Победино. И на этом месте показал себя весьма неплохо, и, естественно, область забрала его себе. А в 1961 году Смирнова пригласили на должность инструктора промышленно-транспортного отдела обкома КПСС.
Итак, Павел Артемович Леонов.
Надо сказать, что его назначение в 1960 году Сахалин встретил очень настороженно. Никто не понимал, почему отозвали Чеплакова, который тоже был толковым мужиком, и почему началась смена отраслевых руководителей, на менее подготовленные, мягко говоря, кадры.
Но тут все просто. Чеплаков Хрущеву просто "не глянулся". Он требовал сменить его после своей приснопамятной поездки в 1954 году, но в ЦК КПСС тогда серьезно встали за сахалинского руководителя, тем более что заменить его тогда было некем. Но Хрущев все помнил, в 60-м Леонова вызвали в ЦК, сказали — поедешь принимать Сахалинскую партийную организацию и дали три дня на сборы.
И он приехал. И начал чудить. Например, с ходу, без какого-то обоснования, закрыл корейские школы. И объявил "войну" садоводам и огородникам, вставляя где можно палки созданию дачных товариществ. Ну и начал "тусовать кадровую колоду".
Об этом в книге — десятки историй.
"Задачей номер один для него стало освободиться от председателя облисполкома Л. И. Кузика, мотивируя тем, что Кузик, мол, уже пенсионер (тогда ему исполнилось 56 лет) и ему пора на заслуженный отдых. В результате без согласия Леонида Ивановича ему оформили персональную пенсию и предложили оставить занимаемую должность)".
И далее "все минувшие годы работы в области Леонов планомерно освобождался от пришедших до него партийных, советских и хозяйственных кадров, чтобы чувствовать себя полновластным хозяином положения".
Не брезговал и устраивать травлю неугодных ему руководителей через СМИ. Современный был человек, словом.
"Удивительно, что все руководящие работники, которые были смещены Леоновым с занимаемых должностей, и выехали в другие регионы страны, не потерялись в жизни сумели и в иных условиях завоевать доверие, показать умение ответственно выполнять важную государственную и хозяйственную работу".
Вот, например, Борис Николаевич Демин, которого Леонов заподозрил в том, что тот метит на его место и выжил с Сахалина, стал в итоге заместителем Госснаба СССР — руководителем Госснаба РСФСР. Он написал автору так: "Я был бы неправ, если бы говорил о Леонове только в отрицательном плане. Нельзя сказать, что, работая с ним более пяти лет, ничему у него не научился. Кое-что от него мне автоматически передалось. Была у него способность "зажечь" людей, правда, зачастую она оказывалась явным зомбированием. Но я счастлив, что работал с ним только пять лет, а не восемнадцать..."
А вот бывший первый секретарь Южно-Сахалинского горкома КПСС Алексей Переверзев, выкинутый по той же причине, в своем письме автору более категоричен: "Я поддерживаю твое решение написать книгу о прошлой жизни, о работе, о людях, с которыми вместе трудились. А о Леонове надо написать как о человеке двуличном, мстительном. Он окружил теплом и заботой подхалимов, угодников, тех, кто вслух говорил, писал о его заслугах".
Впрочем, все эти страсти, кипевшие в высоких кабинетах, практически не выплескивались наружу и потому простых островитян не интересовали.
Хотя, как сказать...
Если бы тогда была развита такая система общественных коммуникаций, как сейчас, то Павел Артемович, наверное, был бы рассмотрен со всех сторон, как и любой наш губернатор, и вряд ли бы стал такой уж легендой, какой является сейчас.
И в отношении его зарплаты, и в отношении его кабинета в обкоме — 100 квадратных метров, плюс личная столовая с кухней такой же площади, и в отношении его квартиры, которая объединяла площади трех квартир, то есть, по сути, девятикомнатной. "Но платил он, согласно инструкции ЦК КПСС, только за площадь, положенную на одного человека". И по поводу московской квартиры. И по другим делам.
Например, гребная база для олимпийцев, известная сейчас как детский лагерь "Лесное озеро", строилась по инициативе профсоюзов. Как рассказывал автору тогдашний председатель облсовпрофа Виктор Николаевич Бородин, "облсовпроф планировал в дальнейшем использовать эту спортбазу для развития гребного и парусного спорта в области. Однако этим планам не суждено было осуществиться. Более того, на меня посыпался целый поток всевозможных обвинений, меня упрекали в том, что я хочу захватить объект... Как следствие — обком КПСС (т. Леонов) и облисполком (т. Немцов) решили использовать эту базу для отдыха членов бюро обкома КПСС и заместителей председателя облисполкома". И асфальт туда проложили первым в области.
Эта база отдыха была передана под детский лагерь только при Хорошавине.
Но что было, то было. Тогда людям говорили, что их жизнь завтра будет лучше, чем вчера, и постепенно так и происходило. Область строилась и развивалась.
Знаменитое совещание 1962 года по развитию производительных сил Сахалинской области с привлечением Академии наук прошло при непосредственном участии автора. На нем была выработана стратегия развития области, которая воплощалась в жизнь в годы советской власти. Споры кипели нешуточные.
Например, было понятно, что без налаживания надежной транспортной связи с материком развитие невозможно. Помимо строительства моста (или дамбы), рассматривались также варианты паромной переправы Ванино — Углегорск — со строительством железной дороги до Углегорска, а также Ванино — Ильинск со строительством там порта.
"Холмский вариант примыкания паромной переправы даже серьезно не рассматривался. Однако в последующем именно этот вариант стал главным, так как все остальные проигрывали из-за больших разовых капитальных вложений в строительство гидротехнических портовых сооружений... Несмотря на доводы обкома о том, что Холмск — крайне неудачный вариант для примыкания паромной переправы, Госплан СССР, ссылаясь на недостаток средств, поставил вопрос так: или Холмск, или строительство паромной переправы будет отнесено на неопределенное время".
И еще о многом другом тогда говорилось. Не только о строительстве нефтеперерабатывающего завода, например, но и о строительстве завода СПГ. Да, уже тогда.
Но вот вышло постановлении ЦК КПСС "О мерах по развитию производительных сил Сахалинской области" и "каково же было наше разочарование — в нем остались, как говорится, "рожки, да ножки".
Кстати, и Павел Артемович к этим "ножкам да рожкам" тоже руку приложил.
"Преобразования во всех сферах экономики могли бы происходить с большим ускорением, если бы первый секретарь обкома уделял необходимое внимание решению вопросов в верхних эшелонах власти. Павел Артемович не любил "ходить" в правительство, Госплан, министерства, считал это ниже своего достоинства. Когда-то еще во времена совнархозов, он решил посетить одно из управления ВСНХ СССР для решения не помню какого вопроса, но "нарвался" на очень строптивого чиновника, который сказал ему примерно следующее: мол, области утвержден план, под него выделены необходимые ресурсы — вот и принимайте меры к выполнению этого плана, и нечего ходить, заниматься попрошайничеством. Это сильно оскорбило Леонова, и он больше не пытался посещать центральные правительственные органы, перекладывая это занятие на руководителей облисполкома, хозяйственных объединений или ограничиваясь направлением многочисленных записок в указанные инстанции, но это было малоэффективно"
"В первой половине 70-х годов охвативший Леонова зуд кадровых перемен начал затухать, у него не оставалось больше ни противников, ни соперников, выросла его популярность среди жителей области, путь к дальнейшему, как он считал руководству, был расчищен. В этот период он стал еще более активнее заниматься "творчеством".
Говоря по-нашему — пиарить себя во всех СМИ — "он любил восхваления, всячески стимулировал их, и не раз сам подчеркивая свою особую роль в развитии экономики и культуры Сахалинской области".
Насколько объективен в своей книге автор? Сказать непросто. Иногда, кажется, что он перебарщивает, что Леонов для него был своего рода незакрытым гештальтом.
Но это авторская позиция. И очень интересная.
Как, впрочем, и многое другое рассказанное Смирновым.
Всего лишь одна небольшая история.
Например, что вы знаете о сахалинских буранах?
"Зима 1970 года мне хорошо запомнилась. С большой группой специалистов Госплана СССР, Миннефтепрома СССР (включая замминистра) мне пришлось в Охе заниматься изучением действующих и потенциальных месторождений на предмет возможного увеличения добычи... К концу марта мы завершили работу и солнечным ранним воскресным утром вылетели на самолете в Южно-Сахалинск. В аэропорту Зональное самолет приземлился, командир сказал, что дальше не летим, так как в Южном бушует сильный буран. Тогда мы быстро переориентировались и сели в пассажирский поезд. надеясь, что в нем-то обязательно доберемся до Южного..."
Поезд остановился в Поронайске, где пришлось прожить неделю. "Но вот прилетел до АН-2 оборудованный лыжами".
Самолет смог сесть только на поляне за цементным заводом. "Мы долго по пояс в снегу добирались до импровизированного аэродрома".
Но взлететь самолет не смог, пришлось высадить часть пассажиров. "Облегченный самолет снова сделал попытку взлететь, при этом "брюхом" зацепил деревья, но не упал. Ура! Вдруг мое внимание привлекло поврежденное правое нижнее крыло самолета — ближе к фюзеляжу зияло большое отверстие. Мелькнула мысль, что это произошло, когда мы задели вершины лиственниц. Знает ли об этом экипаж? Командир подтвердил, что видел пробоину, но с уверенностью сказал, что долетим. Долетим, так долетим. Я не стал беспокоить своих спутников, люди они все были пожилыми — не дай бог что-нибудь случится. И, действительно, долетели. В Южно-Сахалинске весь аэродром покоился под огромной толщей снега. Мы подкатили прямо ко второму этажу аэропорта. До городской гостиницы на гусеничном вездеходе добирались около трех часов".
Кстати, в качестве и. о. руководителя обкома КПСС (первый секретарь Третьяков, к которому автор относился также весьма прохладно, был в отпуске на материке) Смирнов возглавил ликвидацию последствий "Филлиса". Погибли 44 человека — пишет он, и этих данных нет даже во всезнающей Википедии.
Словом, книга для всех, кто интересуется нашей историей.
А вот, взять ее можно, пожалуй, только в библиотеках. За давностью издания (2005 год) в продаже ее нет, в открытом доступе я ее тоже не нашел.
