Фотограф Юрий Кабанцев: «Я тот самый парень с улицы, который купил зеркалку и пошел работать в газету»
В цикле интервью «Мы из Коми» бывший руководитель фотослужбы БНК, а сейчас «многофункциональный» фрилансер Юрий Кабанцев рассказал, откуда в 2007 году в Сыктывкаре появлялись фотографы, как на фотосессии подручными средствами поправить прическу зампреду правительства региона, как заехать в Нижний Новгород попить чаю и остаться там жить и почему эмиграция может превратиться в ад.
- Как тебя в фотографию занесло?
- Свои первые пленки я отснял классе, наверное, в пятом, когда отец отдал мне на растерзание свою «Смену-2». Осетров (личный фотограф трех глав Коми на протяжении 15 лет - БНК) не верил, что «Смена-2» была моей первой камерой, потому что это совсем древний агрегат. Он у меня до сих пор хранится.
- Почему тебя потянуло в СМИ, а не в лес?
- В лес я и не метил, довольно долго был сисадмином, но это было ровно до того момента, как я пощупал первую зеркалочку. Очень впечатлился и однажды подаренные мне 30 тысяч пустил на технику. Я позвонил Затрутину (Кирилл Затрутин - руководитель фотослужбы БНК в 2007 году - БНК) и сказал: ты же шаришь, пойдем в магазин, поможешь мне выбрать. Мы выбрали мою первую камеру Sony Alpha 100, и Кирюха ввел меня в дело.
Алексей Лазарев: Прекрасно помню, как Кириллу нужно было уехать, и он привел тебя в БНК. Мы с тобой тогда познакомились на крыльце редакции, а на следующий день уже пошли на три мероприятия, одно из них - в Гимназии искусств. Ты до этого вообще снимал?
- Для «Краски», журнала «Дом».
- Сколько времени прошло между покупкой зеркалки и первым заданием?
- Ну, неделька, наверное.
- Ты тогда умел снимать?
- Никто тогда не умел снимать.
- Когда ты почувствовал, что камера в руках может приносить деньги?
- В сентябре 2007 года, буквально в течение недели.
- Как долго ты входил в фотосреду? Как имея камеру, стать фотокорром?
- Для меня вся эта история еще и про изменение себя. Я всегда был максимально застенчивым юношей и к кому-то лезть с камерой для меня было сложно. Это была практика по выкорчевыванию чего-то в себе, своих каких-то...комплексов.
Фото Кирилла Затрутина из архива БНК
- Часто начинающие фотографы «поливают» все подряд. Ты какой путь выбрал?
- Сначала «поливал» очень много, заваливал вопросами всех вокруг: как светить, куда вспышку направлять - мне казалось, что это у меня слабое место. Потом, какое-то время спустя, очень интересно было обнаруживать, что эти вопросы задают уже тебе.
- Чему ты учил людей?
- А чему можно научить словами? Ремесло - в ежедневном опыте, а не в курсах, теории. Я намеренно игнорировал всякие школы, пыльные академические тома по правилам композиции. Классно все это знать, но классно и не углубляться. Я всегда за живой опыт: бери камеру и иди на улицу, в студию. Только так. Человек сам учится, а ты можешь только дать советы.
- Бывают ли безнадежные случаи?
- Безнадежных нет. Очень мне нравится, когда у человека есть критический взгляд на то, что он делает. Не когда он думает: «я круто снимаю», а когда он задает вопрос: «а что у меня не получается?» Есть люди, которые этими вопросами не задаются, но тогда забавно смотреть на то, что они делают. И есть такие примеры.
- Может ли сейчас человек с улицы купить приличную технику и пойти в фотокорры? Техника стоит безумных денег.
- Нет смысла человеку с улицы сразу покупать крутую технику. Он просто не совладает с ней.
- Достаточно взять «соньку»?
- Да-да, ведь я как раз тот самый человек с улицы.
- А хороший фотограф может снять хорошо на плохую технику?
- Сейчас эра быстрых новостей - они делаются на айфонах. Техника нужна только суровым профи, от которых это требуется. Все самые интересные события снимаются на телефоны. И клипы, и фильмы. Так что техника в этом плане вторична.
- Но встречают все равно по одежке.
- Если тебя зовут из-за того, что у тебя крутой фотик, а не из-за того, что ты крутой спец, то это повод задуматься.
- Вечный конфликт - фотохудожник и фоторепортер - ты кто?
- Я ни тот, ни другой.
- Какой жанр тебе ближе? Ты считаешься хорошим портретистом и репортажником.
- Зависит от обстоятельств. Просто в какой-то момент нужно включать в себе роль репортажного фотографа, если обстоятельства требуют. Коль уж ты заявлен на площадке как фотожурналист, ты набираешься наглости и говоришь «да, я таков».
Изначально ты должен определиться: кто ты здесь. Допустим, ты пришел снимать рекламу, от тебя нужен глянец. Ты надуваешь грудь и говоришь: «сейчас все будет красиво». Так и на событийной площадке: вклиниваешься в процесс, делаешь серьезное лицо, либо несерьезное, и работаешь. Вообще с камерой в руках начинаешь действовать смелее, тебя ситуация заставляет действовать. Говорить ясно, действовать четко и все прочее – это хорошая школа, интересный опыт.
- Ты очень много работал на протокольных мероприятиях, отсидел, отстоял, отоспал много заседаний.
- Спал сидя, если что. Этому научился в институте.
- Можно ли со скучного совещания принести снимок, который взорвет?
- Можно, если снимать не во время совещания, а до. Поэтому всегда нужно прибывать пораньше. Это дает хорошее преимущество: вновь приходящие люди тебя уже не замечают.
Если ты войдешь в середине совещания и начнешь снимать, то станешь центром внимания, а если ты был до того, как все пришли, тебя воспринимают как мебель. Оставаться незаметным - полезный инструмент, если ты это сможешь.
- Кого тебе лучше всего снимать? Мужчину, женщину, пса, лошадь, природу?
- Природу хорошо, пса хорошо. Если мы говорим о портретах, то мне ближе мужские портреты. Но если ты профессионал, то когда нужно, включаешь роль специалиста в портретном деле и снимаешь портрет. И не важно, кто там у тебя позирует. На самом деле, больше мне нравится наблюдать за ситуацией, а не режиссировать ее. Когда вещи происходят сами - фиксировать, документировать их. Это лучше, чем придумывать, кто как должен держать голову. Это не слишком зажигательно.
- Какие съемки для БНК запомнились тебе больше всего?
- Очень интересный опыт был, когда мы спускались в забой на Интинской шахте. Я побывал в этих условиях, понял, наконец, как все устроено. Как комбайн идет, как он рубит породу, как она вывозится. Вообще, ощущение того, что ты в паре километров под землей - это круто.
Еще запомнился Пожар в Подъельске. Там была чудовищно холодная погода, -34 градуса.
Фоторепортаж Юрия Кабанцева с места пожара в Подъельске
- Ты тогда собрался в командировку за 20 минут.
- Я взял за привычку паковать рюкзак с вечера, мне позвонили поздно вечером, а у меня готовый рюкзак. Я оделся и побежал. Это вообще хорошая привычка, если говорить о советах: держать документы, технику и заряженные аккумуляторы в рюкзаке. Это обычная «гигиена» фотографа.
- В Подъельске кроме мороза что запомнилось? Все-таки это большая трагедия.
- Вот такого ощущения не было. Мне кажется, это как у медиков. Для них трупы - рабочее дело. Тем более обгоревшие тела нам толком и не показывали. Возможно, это прозвучит не очень хорошо, но на вторую камеру я как раз заработал на подъельском пожаре. Там я практически убил свой первый аппарат, снимки брали федералы и на эти гонорары я купил себе Sony Alpha 700.
- Как технологически изменилась репортерская фотография с 2007 года?
- Ненамного, даже за большее количество времени.
- Когда ты решил совсем уехать из Сыктывкара?
- Это был сентябрь 2015 года. По стечению обстоятельств с Сашей (жена - БНК) нас занесло в Нижний. Мы думали попить чаю, а остались на неделю и в течение этой же недели придумали себе сценарий переезда из Сыктывкара в Нижний. Когда мы клеили обои в квартире в Сыктывкаре, чтобы ее сдать, зазвонил телефон, и началась история с арестами. Все события как будто сложились в пазл, говоря мне: делай так, как хочешь делать. И я сделал.
- Что так зацепило в Нижнем?
- Просто появилось ощущение, что нужно здесь какое-то время пожить, попробовать, потом появились хорошие друзья.
- Здесь ты был известным человеком, обеспечен заказами. Ты хотел продолжать работу именно по своей профессии, зарабатывать фотографией?
- Фотография, скажем так, для поддержания штанов. Она и по сей день меня кормит, но надо еще какие-то новые вещи пробовать. Сейчас я фрилансер в полном смысле этого слова.
- Между «корпоративным адом» и фрилансом ты выбрал второе?
- Недавно у меня была попытка ходить в офис, делать там дела за компьютером. Я продержался два месяца и сказал директору, что я не могу сидеть на месте. Лучше иметь возможность маневра и не иметь уверенности, что завтра будет на что поесть или поехать. Мне важнее возможность распоряжаться своим временем и инвестировать его туда, куда мне хочется.
- Как ты вписался в фотографическую тусовку Нижнего?
- Как это ни странно, за последние несколько месяцев в Москве я отснял и заработал больше, чем за три года в Нижнем. Он меня в этом плане не встретил.
- Ровно через три года ты переехал в Москву. Что стало последней каплей?
- Я все чаще бывал в Москве и с раннего детства любил ее. Мы собрались, нашли квартиру и переехали. Я не двигался по заранее заготовленной программе: оказался в Нижнем, понял, что не зря, потом понял, для чего мне это нужно было. Все происходит интересно и наилучшим образом.
- Насколько в этого монстра можно вжиться? Москва же чудовищно выжимает соки. Как там вообще можно получить заказ?
- Мне помогают друзья, один товарищ включил меня в чат, где сваливаются московские заказы по фотографии, также заказы я выхватываю из рассылок друзей-буддистов, а это большая сеть людей.
- Можно про буддистов подробней? Откуда это взялось?
- С 2007 года я в теме и по сей день.
- И что в 2007 году случилось?
- В 2007 году мы с Сашей поехали в свадебное путешествие, но не в Таиланд, а в Бурятию, там повстречались с людьми, с интересными примерами из жизни. В частности, Хамбо-лама Итигэлов. Как раз в 2007 году мне отец дал газету со статьей про него. Это интересный феномен человека, который ушел в медитацию.75 лет он был закопан в саркофаге и сейчас сидит в Иволгинском дацане, под Улан-Удэ. Его достали из саркофага и все так, как он предписывал: он теплый, у него ногти растут, волосы – очень интересная история.
- Насколько все это перевернуло твою жизнь?
- Никак не перевернуло, скорее выстроило все.
- Какие они, буддисты – миролюбивые, добрые, светятся?
- Да разные они бывают.
- А ты какой?
- Светящийся или добрый? Я считаю, буддизм – это здравый смысл.
- Ты какое-то посвящение проходил?
- Да, в 2007 году, в Бурятии. Есть так называемая практика принятия прибежища.
- И в Нижнем ты снова встретился с буддистами и стал общаться с ними более плотно?
- Да, но там другая школа, другие ламы – все это тот же тибетский буддизм, но немного другое направление. И в Нижнем, и в Москве и по всему миру существует очень мощная сеть центров – порядка семи сотен по всему миру.
- И что у буддистов главное?
- Главное – быть счастливым. Это система взглядов, для меня, прежде всего, практик. Здравый смысл, эффективность, радостность, развитие каких-то хороших качеств, которые помогают жить тебе и твоему окружению.
- А что за съемки ты для них делаешь, какие-то церемонии?
- Нет. Это абсолютно мирская история. Это не монашеская школа, и у всех наших буддистов есть работы, семьи, бизнес. И вот кому-то нужна съемка для гостиничного бизнеса, кто-то одежду шьет. И так далее.
- Чем отличаются буддисты сыктывкарские от нижегородских?
- В Сыктывкаре есть небольшая община, но там сейчас всего пара человек. Люди когда-то приняли прибежище и практикуют каждый сам по себе, но буддизм – это не просто дома сидеть-практиковаться, это постоянная практика везде. А в Нижнем и в других городах есть сеть центров, которая сама себя обеспечивает, дает людям возможности практиковать, медитировать, путешествовать по миру. И это очень классно, когда ты знаешь, что в любом городе мира, на разных континентах, куда бы не приехал, ты найдешь товарищей.
- Что значит – система сама себя обеспечивает?
- Все происходит от избытка, когда человек понимает, что может делать не только для себя, но и для общего дела. У нас возводятся шикарные центры для медитаций. И это все делают такие же люди как я, вы. Просто у них еще есть общая идея, что можно еще что-то делать, кроме хождения на работу.
- На взносы какие-то?
- Добровольные пожертвования. Но это не из тех историй, которыми нас пугают желтые газеты. По всему миру проводятся курсы и лекции с насыщенной программой.
- Сейчас ты в Москве – дальше что? Есть какой-то план?
- Пока буду в Москве. Звонит мне как-то товарищ, который давно живет в Европе, и говорит: «почему ты не хочешь выбрать более комфортные условия проживания?». Он имел в виду страны, где климат теплее, вино вкуснее. Все это он заключил в понятие «комфортные условия». Я посидел, подумал и понял, что «комфортные условия» – это не только отсутствие Кремля и присутствие хорошей погоды. Комфортные условия – это когда я захожу в магазин и могу разговаривать на русском языке, могу объясниться – это ведь тоже комфортные условия. Даже в России мне комфортно.
Есть много примеров, когда говорят, что эмиграция – это ад. Меня пугает как минимум то, что общение там превращается в обмен информацией. Нет такого общения, как вот, например, мы с вами сидим. Нет близкого контакта. Для меня важно быть в своей среде. Это я считаю ценным.
- Как только ты уехал из Коми, стал чаще путешествовать.
- Это проще, как минимум, не надо в Москву ехать, чтобы куда-то слетать. В прошлом году я посетил четыре страны: в Австрии и Эстонии – заказы, в Испании – буддийский курс, в Голландии – просто погулять.
Фото музыкального издательства Саввы Терентьева, terentyevpublishing.com
- Что за проекты в Европе?
- Есть небезызвестный Савва Терентьев. У него сейчас нотное издательство, которое работает с крутыми музыкантами. Мы снимали этих музыкантов для будущих нотных изданий, оформляли их.
- А кто эти крутые музыканты?
- Чуваки с мировым именем, в частности Бен Мондер. Он с Дэвидом Боуи писал последний альбом. Это Вадим Неселовский – пианист, преподает в Беркли фортепиано. Это известные в музыкальном мире люди, издающиеся на классных лейблах.
- Когда в Сыктывкаре у тебя была своя студия, к тебе ходила сниматься вся политическая элита. Не каждый фотограф может этим похвастаться. Интересно ли было с ними работать?
- Сейчас практически все эти люди под стражей, так вышло. Но мне всегда нравилась, чего скрывать, некая близость к людям, которые повыше стоят. С точки зрения опыта интересно наблюдать, как они делают те или иные вещи, как говорят, как принимают решения. Я всегда пытался разглядеть в них что-то интересное. А им нужны были портреты – они готовились к каким-то выборам.
Вячеслав Гайзер «пощупал руками» проблемы лесного хозяйства, 2010 год
- Каково это, когда ты можешь управлять главой республики: тут улыбнись, так повернись?
- Это прекрасный опыт, интересный, если у тебя нет звездной болезни, что ты значимый чувак. Я наслаждался тем, что мы с тем же главой можем сделать какой-то продукт. У нас общая цель – сделать хорошие снимки. Но особых загонов каких-то, что это глава, у меня не было. Это забавно в хорошем понимании, что все тебя слушают и делают, но фетиша я в этом не находил. Подход как к задаче, к работе.
Вячеслав Гайзер окунулся в сысольскую иордань, 2010 год
- То есть для тебя он обычный фотообъект?
- Технически – да. Безусловно, были и забавные моменты, когда к нам в студию ходили все эти люди. К примеру, Саша (жена) за неимением под рукой других инструментов здоровенными ножницами отрезала непослушный волос у Константина Юрьевича (Ромаданова – первого зампреда правительства Коми – БНК). И это все в дружеской атмосфере.
Фото Юрия Кабанцева из архива БНК
- Это какой год был?
- 2014-2015.
- Есть ли хоть один фотограф в мире, к творчеству которого ты возвращаешься?
- Такие есть, но мне сейчас больше интересны иллюстраторы и художники, чем фотографы. Ленты, которые я листаю, состоят не из фотографов, а из художников, 3D-артов и т.д. На данный момент, нет такого фотографа, за которым бы я следил.
- Ты можешь сейчас представить Юру Кабанцева через 10 лет?
- Спроси меня про Юру Кабанцева через неделю и мы посмеемся вместе.
***
Другие интервью цикла «Мы из Коми»:
Как музыкант из Сыктывкара перебрался в США
Как филолог-юрист из Корткероса устроился тренером дельфинов в Доминикане
Видеоблогер Ростислав Чебыкин: «От звука из моей машины у соседа разбился сервиз»
Как семья танцоров из Коми увезла российское танго в США
Солист Метрополитен-Опера Алексей Лавров: «Непередаваемые ощущения - петь там, где выступали твои кумиры»
Таллинка Юлия Коцюк: «Русские и эстонцы живут в разном инфополе»
Лондонский фотограф Евгения Басырова: «В Англии всё ещё цветет сексизм и шовинизм, но на автобусных остановках люди встают в очередь»
Режиссер Артем Иванов: «Захотелось рассказать о несостыковках Ухты»
Калининградец Андрей Кравченко: «На бизнес-ланчи я езжу в Польшу»
Как студентка из Коми поселилась на Манхэттене
Александр Шлотов: «Несменяемость власти в Камбодже – один из этапов развития»
Как сыктывкарская школьница отправилась покорять Европу
Фотограф Кирилл Затрутин: «Я выбрал баланс между голожопым фрилансом и корпоративным адом»
Стример Полина Смирнова: «Негатив – дело рук ограниченных людей»
Путешественница из Сыктывкара Дария Лиханова:«В Корее я съела на спор жука, а во Вьетнаме угнала байк»
Парижанин Вадим Соколов: «На вашу среднюю зарплату голодным во Франции не останешься»
Первый вице-премьер Удмуртии Александр Свинин: «Если я пойму, что горжусь каким-то решением, мне пора на пенсию»
Сказочница из Сыктывкара Светлана Матвеева: «Дом — это не точка на карте»
Фелтмейкер из Печоры Наталья Сидоренко: «В Петербурге проще развивать творчество»
Футболистка из Коми Валерия Беспаликова: «Играю в ЦСКА для души, а не за деньги»
Сыктывкарка Анна Рогозина: «В Ирландии заоблачные цены на недвижимость»
Эдгар Рзаев: «Я с детства мечтал поиграть в политику»
